Земляк (1946)

Лука Бартоли, худой, с обветренными щеками, вернулся в Монтероссо — деревню в Тоскане, где остались каменный дом его отца с треснувшим ставнем и виноградник, заросший чертополохом. В кармане — письмо от сестры Анны, написанное в 1943-м: *«Папа умер под бомбежкой, когда шел за мукой. Я в Милане, не ищи»*. На развалинах церкви св. Петра он нашел старика Джузеппе, который таскал кирпичи для печи: «Хочешь есть — помогай. Свиней кормить нечем, а ты человек». Лука чинил крышу, ворча на сломанный молоток, а по вечерам слушал, как соседка Клара пересчитывала картофелины в мешке — ровно три штуки на день.

Под мостом через Арно Карло, бывший партизан с шрамом через бровь, выменял у Луки пачку сигарет на ржавый пистолет: «Немцы ушли, но свои фашисты еще в мэрии сидят. Пригодится». В подвале траттории *«Две свечи»* Мария, дочь хозяина, прятала банки с оливковым маслом, пока ее жених Роберто, в чистой рубашке и с портфелем, торговал кожами с американцами. «Ты пахнешь грязью, как все тут», — бросила она Луке, но вечером сама принесла ему хлеб, завернутый в газету с фото Муссолини. Когда в колодце нашли тело мэра-коллаборациониста, Карло прошептал: «Уезжай. Здесь даже виноградники доносы рожают».