На диком бреге (1966)

Гайавата, худощавый подросток с косичкой, завязанной кожаным шнурком, целыми днями пропадает у лесного озера. Бабка Нокомис, сморщившись, мешает маниоку в глиняном горшке: «Опять стрелы теряешь? Вчера Чайебис принес три — все твои, с зарубками». Вместо ответа он чинит ловушку для рыбы, сплетенную из ивовых прутьев. По вечерам у костра старик Иаглу учит его читать следы: «Вот тут барсук присел, видишь, земля продавлена? А это не ветка сломана — медведь чесался».

Чужаки пришли с севера, в доспехах из березовой коры. Их вождь, рослый мужчина с шрамом через глаз, раздавил сапогом связку сушеной рыбы: «Ваши ловушки на нашей земле. Уходите к болотам». Гайавата нашел перерубленные сети у порогов, где обычно ловили форель. Нокомис, разбирая разбитую посуду, шептала: «Не связывайся. Помни, как погиб твой отец». Но он уже мастерит новые стрелы, украшая оперение синими перьями из старого головного убора матери. Чайебис, притащив камень для точила, хрипит: «Если нападут ночью — зажжем факелы. У них глаза болят от огня».