Операция «Святой Януарий» (1966)

Марчелло, комиссар с недопитым эспрессо в руке, нашел обрывок пергамента в желудке мертвого голубя на рынке Пиньятека. «San Gennaro non perdona», — пробормотал рыботорговец, вытирая руки об фартук, пока Марчелло разворачивал записку с координатами: 40°50′N, 14°15′E. В тот же вечер француженка-фотограф Изабель, пахнущая проявителем и сигаретами «Gauloises», вломилась в его кабинет: «Ты знаешь, что они вывезли из капеллы? Не мощи – бочку с кровью 305 года. И твой начальник держит палец в этом пироге». За окном гудок парома перекрыл ее последние слова.

В портовом складе, где пахло гниющими апельсинами, Ганс из ФРГ — бывший химик в очках с толстыми линзами — собирал дистиллятор из церковных подсвечников. «Кровь – это железо, Мальфетти, — бросил он, когда комиссар настиг его в тумане, — а золото в ней – миф для паломников». Изабель, снимая происходящее камерой «Praktica», споткнулась о ящик с этикетками «Vino Santo». «Это не вино, — прошипел Ганс, разбивая ампулу с коричневой жидкостью о бетонный пол, — спроси у своих друзей из ’Ндрангеты, как они подменяли святыню в 1954-м». Марчелло успел схватить только пустой флакон с гравировкой в виде короны – символом забытого Бурбонского заговора.