Висячие сады (2022)

Амира, палестинская студентка-архитектор, втирает пальцем пыль с древней карты, найденной в архивах университета Аль-Кудс. На полях карты — пометки на османском турецком: *«Багдад, сады под рекой, ключ в руках слепого»*. Она звонит Хасану, иракскому инженеру-гидрологу, с которым месяц переписывалась через форум: «Ты видел эти каналы? Здесь отметки совпадают с твоими схемами дренажа под Аль-Кархом». Хасан, стоя по колено в мутной воде разрушенной насосной станции, вслух сверяет координаты. Его перебивает крик продавца *самбусы* с тележкой: «Эй, учёный, подвинься — вода подождёт!»

Юсуф, саудовский торговец антиквариатом из Эр-Рияда, грузит в контейнеры ящики с фрагментами керамики, подписанные арабской вязью VIII века. В углу — фото его покойной матери в платке с вышитыми *финиковыми ветвями*. «Это не для аукционов, — бормочет он, замечая трещину на кувшине. — Они всё спрятали в песках». В Каире Лейла, египетская гид-фрилансер, ведёт группу туристов к мечети Ибн Тулуна, но сама пялится на смс от неизвестного номера: *«Ищите женщину с фаджром в руках. Британцы уже здесь»*. В лондонском кафе Эмили, журналистка расследования, листает фото чёрного рынка: «Они ввозят артефакты через Дубай, но платят через шотландские счета». Её ноутбук закрывает официантка: «У нас не библиотека, мисс. Закажете ещё кофе или нет?» Встреча всех пятерых происходит в каирском хостеле «Аль-Фандар», где Амира выкладывает на стол копии карт, Юсуф — обломок плиты с клинописью, а Эмили включает диктофон: «Кто первым упомянет *золото Хиджаза* — платит за чай». Соседний столик внезапно пустеет, оставляя на скатерти след от блюдца в форме полумесяца.