Далеко от Сансет-бульвара (2006)

Знаешь, есть такие истории, которые будто старый кинопроектор прокручиваешь — треск, блики, и вдруг пробирает до мурашек. Вот представь: легендарная актриса советского кино, Лидия Полякова, отмечает 85 лет в полной изоляции. Рядом муж, режиссёр Далматов — когда-то они гремели как творческий тандем, а теперь их имена ассоциируют разве что с пыльными агитками из учебников истории. Ирония в том, что они сами теперь словно экспонаты в музее — живые, но запертые за стеклом собственной дачи.

Журналисты, конечно, ломятся в ворота — им бы сенсацию, да похлеще. «Как поживают иконы ушедшей эпохи?» — кричат через забор. А Лидия с Константином, кажется, до сих пор не поняли, *когда* именно мир перевернулся. То ли в 37-м, когда их друг-сценарист исчез ночью без объяснений. То ли в 68-м, когда впервые услышали шёпот за спиной: «Далматов? Да разве это искусство? Пропаганда!»

Странная у них была любовь. Тысячу раз видела кадры их совместных фильмов — она в кадре сияет, он за ним наблюдает как гипнотизёр. А потом находила интервью 90-х: «Мы боялись друг друга», — бросила как-то Лидия в эфире, и ведущий поспешно сменил тему. Страх как клей — сначала скрепляет, потом душит. То ли от власти дрожали, то ли от собственных тайн, которые аккуратно прятали за глянцевым фасадом «идеальной пары».

Сейчас их дача напоминает съёмочную площадку без оператора — всё те же портреты Сталина в кабинете, патефон с пластинками, пудра «Ленинград» на туалетном столике. Интересно, они сами чувствуют себя призраками? Когда ветер стучит ставнями, Лидия вдруг оборачивается — может, ждёт, что за ней придут как тогда, в 49-м? Или боится, что на этот раз не успеет спрятать письма, которые полвека хранит под флакончиком духов «Красная Москва»?

Вот о чём думаешь, когда видишь их архивные фото: два влюблённых силуэта на фоне киноэкрана. Смех, аплодисменты, вспышки «Лейки». А потом кадр гаснет — и остаётся только тихий скрип качелей на заброшенной даче. Жутковато, правда? Как будто сама эпоха через них дышит — прерывисто, с хрипом. И не поймёшь: то ли это они её заложники, то ли соучастники.