Рождение Китаро (2023)

В хижине за рисовым полем, где пахло сырой гвоздикой и старыми свитками, Мидзухо завернула новорожденного в ткань с выцветшими иероглифами. Её муж, Гинтаро, развешивал у двери талисманы из высушенных змеиных шкурок — треснувшие костяные колокольчики звенели, когда он толкал дверь локтем. «Он не заплакал ни разу», — прошептала Мидзухо, поправляя фитиль в керосиновой лампе. Гинтаро бросил взгляд на ребенка, у которого левая рука была плотно обмотана черным шелком. «Завтра пойдем к камню Убагами. Если старухи заставят нас ждать — брошу их корзины в реку».

Через три дня, когда дождь размыл тропу к ущелью, мальчик развернул шелковую повязку. Под ней оказался глаз, цвета мутного янтаря, с вертикальным зрачком. «Спрячь это!» — закричала Мидзухо, швырнув ему платок, пока Гинтаро рубил бамбук для новой изгороди. Ребенок, тыча пальцем в трещину на потолке, засмеялся: из щели выползла сороконожка, упав ему на раскрытую ладонь. Вечером, когда родители спорили о переезде в соседнюю деревню, мальчик исчез, оставив на циновке лужицу смолы и обрывок детской песни, которую в тех местах не пели уже сто лет.