В деревне под Патхой Адитья роется в пыльных ящиках на чердаке дома своей тети Мриналини, пропавшей три недели назад. Он натыкается на конверты с выцветшими марками 1998 года — письма от дяди Раджеша, который обвинял Мриналини в краже фамильного браслета. На кухне внизу соседка Шанта перебирает рис, бормоча: «Она ушла к реке в тот вечер, зонт забыла… как в дождь-то шлепала». Тем временем в Мумбаи младшая сестра Кавита обходит лавки возле рынка Кроуфорд, тыча фотографией Мриналини в лицо
Представь: шумные улочки Мумбаи, запах специй, яркие сари, а где-то в толпе — она. Обычная с виду девчонка, Адира, торгует на рынке цветами, смеётся с подружками, но по ночам её трясет от видений. Руки сами вспыхивают синим пламенем, а в голове шепчет что-то древнее, злое… Притворяться человеком — адская работёнка, понимаешь? Особенно когда из-за каждого угла мерещатся тени тех, кто охотится за её душой. А тут ещё парень новый объявился — Кабир, с глазами, как два обсидиановых осколка. Говорит,
Представляешь, парнишка Шакти остался без отца — того в какой-то бандитской разборке прихлопнули. Ну, думаешь, сирота, слезы, приют? А вот и нет. Взял его к себе сам Шива, мадурайский крутой дядя с положением. И не просто взял — окружил такой заботой, что мальчишка вырос с мыслью: "Этому человеку я жизнь отдам, хоть сейчас". Ну а как еще, если тебя из грязи в князи подняли, да еще и любовью настоящей, не показушной? Джиллой его прозвали, между прочим — за то, что в драках первым лез,