Представь летний вечер, когда воздух густеет от влаги, а небо окрашивается в розовато-алые тона — будто кто-то раздавил перезрелую клубнику по горизонту. Два подростка, случайно столкнувшиеся на пустынной станции, будто живут в параллельных мирах: она — местная, с грузом семейных ожиданий на плечах, он — беженец из токийской суеты, потерявшийся в себе. Их диалоги — это не слова, а скорее паузы, взгляды в сторону и нервное покусывание губ. Ты словно чувствуешь, как под кожей у них пульсирует
Юкио Миками, детектив с вечно помятым плащом, приехал в Сидзинсо после полуночи. Тело Хироко Танаки, хозяйки кондитерской «Амамия», нашли в подсобке среди мешков с мукой — в груди торчал старый бамбуковый меч, обмотанный шнуром от занавески. На стене висел календарь 1993 года с отметками на 17-х числах. Соседка, Осима, кричала, что видела мужчину в зеленой куртке: «Он бежал к парку, спотыкаясь о камни!» В кармане Хироко нашли чек из аптеки на обезболивающие, датированный вчерашним утром. Миками
Аояма Такаси, бывший трейдер из токийского небоскреба Mori Trust, втихаря собирал обрывки газет в тюремной прачечной на острове Идзу. Его посадили за махинации, которые подстроил друг Кадзуки Хирото — тот слил фейковые отчеты через подставной аккаунт, притворившись пьяным в баре "Blue Lotus". "Ты верил в честную игру? Смешно", — бросил Кадзуки при последней встрече, поправляя галстук с зажимом в форме якоря. В камере №7 Аояма нацарапал на стене карту вентиляции, используя
Сёдзо, седой пенсионер в очках с потёртой оправой, каждое утро разогревает на газовой плите остатки вчерашней рыбы. Его рыжий кот Хару, с шерстью, свалявшейся от возраста, тыкается мордой в дверцу холодильника, требуя свежего тунца. "Опять на рынок идти? Ладно, только не ори," — ворчит старик, поправляя шарф поверх пижамы. Они бредут по узким улочкам района Адати, где на витрине магазина "Танака" висит табличка "Скидка на креветки", а уличные кошки прячутся от
Представляешь, всё в жизни идёт по плану: карьера, успех, а потом — бац! — и мысль: "А что дальше?" Вот и Асука, у которой вроде бы всё схвачено, вдруг решает, что пора остепениться — семья, уют, борщ на плите. Ну а где наша не пропадала? Только вот её новый знакомец, этот Рю, прямо ходячий манифест против брака. Представляешь, твердит: "Женитьба — это клетка, а я вольная птица!" И ведь смешно — такие разные, а тянет их друг к другу, как магнитом. Интересно, он когда-нибудь