В лесу под Ростоком четверо подростков — рыжий Эрих, замкнувшийся после гибели отца Вальтер, сестра-медсестра Лотта и перебежчик Курт — натыкаются на ржавый снарядный ящик. Внутри пять гильз с выцарапанными датами: 1943, 1944… последняя — 8 мая 1945. Курт, разбирая нагар на стволе трофейного «вальтера», бормочет: «Штабной почерк. Это отметки расстрелов». Лотта находит в гильзе 1944 года свёрнутый листок с координатами — 53° с.ш., 12° в.д. — и обрывком фразы «…берёзы плачут». На заброшенном
В дождливый вечер на заброшенной фабрике в Лейпциге рабочий Карл Беккер находит в груде металлолома старый офицерский сапог с зашитой внутрь картой. «Тут не просто мусор, Грета», — бормочет он жене за ужином, разворачивая пожелтевшую бумагу с пометками у Рурского моста. Назавтра участковый Ханнес Фогель, бывший сапёр, опознает на карте условные знаки своей роты 1944 года. След тянет к пограничному кафе «У серого кота», где официантка Ильза прячет под прилавком коробку с письмами на венгерском.
В старом квартале Праги, на улочке заваленной битым кирпичом, Йозеф Коварж, бывший учитель, прячет в подвале аптеки ящик с листовками. Его сестра, Анна, в рваном пальто поверх платья с кружевным воротничком, тайком разносит еду бойцам: «Скажи Петру, что завтра у склада на Влтаве — ящики с медикаментами. Если опоздает, получит суп без картошки». По вечерам в квартире над булочной Карел, радист с перебинтованной рукой, пытается поймать сигналы из Брно, поправляя очки с помощью изоленты. На столе
Курт, младший офицер народной армии, каждое утро проверял патроны в магазине ПМ у себя в кабинете на третьем этаже здания из серого бетона. Его соседка Ханна, работавшая на фабрике по производству радиодеталей, часто оставляла ему конверты с вырезками из западных газет — «Посмотри, что они пишут о нас», — шептала она в лифте, пахнущем смазкой и табачным дымом. По вечерам, за стаканом кислого вина в столовой на Либкнехтштрассе, Эрих, инженер с завода химических удобрений, рассказывал о