Юзеф Лодыньский

В Лодзи, 1947 год. Сержант Марек Калень, ветеран с шрамом через левую бровь, расследует кражу меди с трамвайных путей. На складе транспортного управления он находит обрывок гимнастерки с пуговицей от железнодорожной формы. «Ты опять полез в грязь, Марек?» — хрипит начальник участка Бронислав, закуривая *mocne*. Калень проверяет кузнеца Вацлава, который чинит крышу дома №14 на улице Пётрковской — в мастерской пахнет жареной картошкой и овечьим жиром. «Медь? У меня своя есть», — бурчит кузнец,
Долас, в рваной шинели и с папиросой в зубах, копался в механизме разбитой гаубицы возле деревни Грабово. Рядом сержант Вальчак, обмотав шею грязным шарфом, кричал: "Шрапнель кончилась, а ты тут как жук в навозе копаешься!" Вместо ответа Долас вытащил из кармана смятую карту, тыча пальцем в перекресток у Мельника: "Тут немцы цистерны гоняют. Две мины, бензин — и кашель у них начнется". Ночью тащили орудие через болото, цепляясь за ольховые корни; обозник Зыгмунт уронил ящик