Бранкалеоне, тощий рыцарь с треснувшим щитом, собирает отряд из обшарпанных крестьян: Гуальтьеро, вечно жующего лук, одноглазого Никколо с ржавой алебардой и братьев-близнецов, спорящих, кто из них старше. Они бредут через высохшие поля Ломбардии, останавливаясь у полуразрушенных часовен. В Кастельфранко Бранкалеоне торгуется с монахом за освящённые реликвии — поддельный палец святого Прокопия. «Два яйца и сыр с плесенью, — бормочет Гуальтьеро, — а завтра опять жрать нечего будет». Ночью у
София, 28 лет, торопливо натягивает замшевые сапоги, пока брат Лука, сидя на кухне с облупившейся плиткой, читает вслух счет за электричество. «380 евро, Соф! Магазин два месяца не платит за аренду, а ты копаешься в этих своих старых журналах». Она хватает сумку с потрепанным блокнотом, где записаны долги клиентов — библиотека «Бьянко» на улице Сант-Анджело держится только на престарелых профессорах, покупающих сборники Данте. По дороге София забегает в бар «Girasole», где ее подруга Мартина,
Знаете, как иногда старые истории словно тенью висят за спиной? Вот представь: 80-е годы, Италия, Ватикан — и вдруг пропадает девчонка, да не простая, а из самой что ни на есть священной курии. И тишина. Годы идут, а тайна как в болоте — чем больше дергаешь, тем глубже засасывает. А потом появляется этот британский журналист — упрямый, как осёл, с блокнотом и кучей вопросов. Смотришь на него и думаешь: "Ну и зачем лезть в осиное гнездо?" А он вломился в Италию, будто детектив из