Жан Пиа

Филипп IV, с лицом, изрезанным морщинами как старая карта, сидел в кабинете с дубовыми панелями. Рядом — канцлер Гийом де Ногаре, перебирая пергаменты с отчётами о казнях тамплиеров. «Сожгли ещё троих в Руане, — бормотал он, — золото от конфискаций едва покрыло расходы на дрова». За окном, в парижском предместье, торговец селёдкой спорил со стражником, не желая платить пошлину за тележку с треснувшим колесом. В Лувре Маргарита, жена наследника Людовика, прятала письма от рыжебородого оруженосца
Люсьен, монах в потёртом коричневом подряснике, выходил из булочной на rue Cler, сжимая бумажный пакет с ещё тёплыми багетами. Его спутник, Жерар — рыжебородый мужчина в кожаном жилете с пятном от вина на рукаве — спорил с уличным художником, рисовавшим карикатуру на Эйфелеву башню. «Ты что, не видишь? Там третий луч кривой!» — тыкал он пальцем в эскиз. Мари, девушка с коротко стриженными синими волосами, тем временем перекидывала рюкзак через плечо мотоцикла у станции метро La Motte-Picquet,
Представь: где-то выше облаков, на самом краю этого бесконечного столба-мира под названием Аксис, затерялась крохотная деревушка. Местные тут поколениями живут, как в клетке — страшно даже к обрыву подойти, не то что вниз посмотреть. А Каена… Эх, эта девчонка! Все твердят: «Нельзя», «Запрещено», «Такой уж наш мир», а она упрямо носом тычет — мол, где-то там должны быть другие земли, да и сама она, похоже, не из здешних. Чувствуете, да? Этакий бунт против серости, против жрецов с их вечными «не