Франческо Д’Адда

Марчелло, комиссар с пятном вина на галстуке, копался в деле об убийстве портного с улицы Монти. Труп нашли в мастерской, меж лоскутами бордового сукна, с ножом для раскроя в груди. В кармане жертвы — обрывок квитанции из химчистки на Виа Тритоне и часы с остановившимся циферблатом. «Кто режет ткань чужим лезвием?» — бормотал Марчелло, разглядывая фото. Его помощник, Лука, в засаленной куртке, принес кофе в стаканчике из автомата: «Владелец мастерской задолжал бандитам с площади Витторио. Но
Нино Гарофало, итальянец с потёртым чемоданом, мотается по Цюриху в поисках работы. Оседает в пансионе с протекающим краном и соседом-турком, который спит в шапке. Утро начинает с чёрного хлеба, намазанного салом из жестяной банки. «Здесь даже кофе пахнет бюрократией», — бормочет он, разглядывая объявление о вакансии на фабрике. Днём моет туалеты, вечером тренирует улыбку перед зеркалом, пытаясь скопировать холодную вежливость швейцарцев. В лавке покупает плитку шоколада — слишком горькую, но
Лука Морацци каждое утро выходил из квартиры на третьем этаже дома на via Margutta, прихватывая свёрток с бутербродами, которые жена Мария заворачивала в вощёную бумагу. Его Fiat 600 дымил на перекрёстке у бара «Сан-Карло», пока Лука ругал велосипедиста, обогнавшего его со словами: «Спишь, как всегда, буржуй!». В конторе, где он вёл счета для текстильной фабрики, коллега Роберто показывал газету: «Смотри, коммунисты опять митингуют у вокзала. Твой зять там, наверное?» Лука бурчал, разбирая