Марина Хедман

В монастыре Святой Агаты, затерянном в тосканских холмах, сестра Клара, 28 лет, с рыжими волосами, выбивающимися из-под вязаного чепца, обнаружила под алтарной скатертью письма от отца Марчелло, местного священника. Чернила расплылись от слез, слова говорили о «тепле рук в винном погребе» и «грехе, который пахнет ладаном». Тем временем, старый монах-садовник Бенедетто чинил треснувший колокол, бормоча о «дьяволе в кипарисах», пока подросток-послушник Томмазо тайком жевал вяленый инжир,
Лиза притащила чемодан с оторванной ручкой на окраину Сант’Анджело — деревушка вроде тех, где даже церковные колокола звенят сипло. Трактирщик Карло, вытирая кружку грязным фартуком, бубнил: «После заката тропу к часовне не топчут. Там земля… не для живых». Она рассмеялась, но к вечеру всё равно полезла в гору, спотыкаясь о корни. В полуразрушенной часовне нашла потёртый дневник с рисунками — обнажённая девушка, козлиная голова, даты обрядов. На последней странице — имя «Маргарита Вискарди,
Марта, рыжеволосая пианистка из Милана, приезжает в деревню Санта-Лучия реставрировать орган в полуразрушенной церкви. Её встречает дон Винченцо, священник с дрожащими руками, который шепчет: *«Звоните в колокол, если услышите шаги в подземной часовне… там, где алтарь покрыт копотью»*. По ночам Марта находит у дверей куклы с выколотыми глазами, а в старом пианино — записку с цифрами *17.03.1945*. Местный пастух, Луиджи, приносит ей сыр с можжевельником и предупреждает: *«Не ходите к озеру после