Абхирами

Викрам, 23-летний курьер из переулков Дадара, втирает пот со лба, разгружая коробки с дешёвыми Bluetooth-колонками для магазина электроники. Его отец, Раджеш, бывший учитель истории, мастерит во дворе куклы-марионетки из обрывков сари — продаёт туристам у вокзала Чхатрапати Шиваджи. «Зачем тратишь жизнь на эту пыль?» — бросает Викрам, указывая на стопку книг про империю Маратхов. «Там не пыль, а кровь. Наша кровь», — бормочет Раджеш, поправляя очки, склеенные изолентой. Через неделю старик
В Мумбаи, в переулках, заваленных обрывками рекламных баннеров и пластиковыми стаканами, Адитья Патил крутит старый вентилятор в цеху текстильной фабрики «Шри Лакшми». Его сестра Мира, в потертом школьном платье, тайком читает учебник по экономике за ящиками с тканями. «Опять за своё? — хрипит надсмотрщик Гопал, тыча пальцем в её сторону. — Твой брат за смену еле 300 рупий выколачивает, а ты тут воздух трясёшь». По вечерам Адитья забирает Миру из фабричного общежития, где пахнет жареным паниром
Рави, худощавый парень с потрескавшимися губами, копал землю у полуразрушенного колодца в деревне под Джодхпуром. Его сестра Мира, обмотав лицо оранжевым платком, тащила ведро с мутной водой из соседнего поселения. «Сколько ещё? — крикнула она, сплёвывая песок. — Дед говорит, в этом году дождей не будет». Рави вытер лоб рукавом рубахи, выцветшей от солнца: «Если найду трубу под камнями, может, доберёмся до водоносного слоя». На закате они делили лепёшки с тмином, слушая, как ветер гонит красный
Авика, 23 года, работает в аптеке на окраине Мумбаи, каждый вечер разбирает коробки с лекарствами, пахнущими пылью и химией. В пятницу, за полчаса до закрытия, она обнаруживает в ящике с обезболивающими три пузырька с розовой жидкостью без этикеток. «Эй, Джавед, это новые поставки?» — кричит она грузчику, но тот только пожимает плечами, продолжая грузить коробки в разбитый авторикшу. На следующий день у её соседки Сони, которая тайно торгует чаем из окна общежития, начинаются судороги после
В Мумбаи Амар, коп в потёртой форме, патрулирует переулки возле мечети. Однажды он задерживает парня в кожаной куртке — Энтони, который устроил потасовку из-за долга за гитару. «Ты хоть представляешь, что такое честный труд?» — хрипит Амар, заламывая ему руку. Энтони, вытирая кровь с губ, бросает: «Ты бы попробовал сыграть три сетА без перерыва за чашку риса». Тем временем Акбар, торгуя шёлком на рынке Дадара, спорит с клиенткой о цене. «Последняя предложу — 200 рупий, больше ни пайсы!» —
Знаешь, иногда кажется, что быть «идеальной» для всех — это ловушка. Вот представь: женщина, вся ее жизнь — это готовка, уборка, забота о семье. А в ответ? Ни благодарности, ни тепла. Только шуточки про «отсталую тетку», которая якобы тормозит их прогрессивные жизни. Обидно же, правда? Как будто ее самоотдача — это воздух, который все вдыхают, но не замечают. А потом — бац! — какая-то последняя капля. Может, колкость дочери-подростка или мужнин сарказм за ужином. И вместо слез — бунт. Ну, не