Каран Саксена, майор в отставке с шрамом над левой бровью, разбивает лагерь у высохшего колодца в деревне Раджпура. Утром, пока жаровня с чаком дымится на глиняном очаге, он выслушивает старика в выцветшем тюрбане: «Три козы пропали, сахиб. Следы вели к фабрике за холмом». Каран замечает на земле осколок пластика с логотипом «Шакти Индастриз» — тот же, что висит на воротах полузаброшенного завода, куда его не пускают охранники в потёртых беретах. Вечером, перебирая карты в комнате с треснувшим
Прия Шарма, 19 лет, протирает пот со лба в переполненном вагоне местной электрички Мумбаи. В наушниках — трек «Dhadak Dhadak» от Шанкар-Эхсаан-Лой, под который она незаметно отбивает ритм на потёртом чемодане. Бабушка Меена, сидя рядом, хватает её за запястье: «*Ты думаешь, твой отец позволит танцевать с чужими мужчинами на площади? Лучше бы чапати научилась печь, как Радхика-бхэни*». Прия отводит взгляд на промелькнувшие трущобы Дхарави, вспоминая, как вчера отпросилась на «курсы бухгалтерии»,
Инду Шарма, 19 лет, живет в тесной двухэтажке на окраине Варанаси. Отец, Рамеш, торгует металлоломом на рынке *Chowk* — каждое утро он хрипло кричит: «Старые холодильники! Алюминий!», затягиваясь *биди*. Мать, Лалита, собирает цветы для гирлянд в храм, пряча монеты в край сари. Инду мечтает поступить в Делийский университет, но Рамеш рвет ее анкету: «Ты думаешь, англичане научат тебя готовить *дал*? Ищи жениха, а не степени». По вечерам она крадется в интернет-кафе возле гхатов, печатая