Золиса Ксалува

Табо Мокгоси, 19 лет, таскает ящики на рыбном рынке Вотерфронта в Кейптауне. Каждый вечер после смены он бежит через переулки Хайелитши, где банды делят территорию, чтобы успеть на подпольный бой в заброшенном ангаре у подножия Столовой горы. «Два раунда — и хватит на лекарства сестре», — бормочет он, заматывая руки обрывками ткани из старой футболки. В углу ринга Лира, дочь владельца ларька с боботи, считает ставки через сигаретный дым: «Снова поставил на себя? Череп сломают раньше, чем ты
Джейкоб, мясник с бойни в Соуэто, каждое утро зачищал ножом жилы с разделочного стола. Его дочь Марика, 16 лет, находила в карманах его фартука обрывки записок на африкаанс: *"Она вернётся до первых дождей"*. В старом чемодане под кроватью – фото немки в платье цвета фуксии, Берлинская стена за спиной. «Кто это?» – царапала ногтями потрескавшийся лак на снимке Марика. «Сестра», – ворчал Джейкоб, выбрасывая говяжьи кости стаффордширскому терьеру с улицы. Эстер, художница из Кройцберга,