В приморском городке Фьердвик Сигне, 15 лет, рылась в подвале заброшенной школы, где местные подростки собирались после уроков. Она нашла потёртый журнал 1987 года с заметкой о пропавшей археологической экспедиции — профессор Эдвин Торсен исчез вместе с ящиком египетских артефактов. Её друг Ларс, разбирая дедову камеру VHS, усмехнулся: «Ты думаешь, он превратился в мумию? Может, проверим старую больницу? Там в третьем подвале крысы размером с таксу». Майя, дочь местного полицейского, украдкой
Лив, рыжая девчонка в застиранном свитере с оленями, каждое утро чистит ржавые снасти в сарае за домом. Дед Свен, растягивая вязаные варежки на перилах, бурчит: «Лодку снова течь подвела. Если к лету не починим – упустим всю селедку». Внизу, в фиорде, волны бьются о камни, а на кухне у Лив всегда пахнет картофельным лефсе – бабушка перед смертью научила замешивать тесто на снежной воде. Когда приходит письмо из Осло о стипендии в художественной академии, Лив заминает угол конверта, оставляя
Эйнар, 27 лет, протирал витрину рыбного магазина в Осло, когда зазвонил старый Nokia. Руки пахли селедкой, за окном моросил дождь. «Отец умер. Приезжай», — голос тети Гру хрипел из трубки. Он выбросил промасленную тряпку в ведро, натянул промокший свитер — автобус до Бергена уходил через час. В сумке болтались зубная щетка, пачка дешевых сигарет и конверт с детскими фото: отец в желтом дождевике держал на руках щенка лундехунда. В доме на окраине Бергена Лив, младшая сестра, разбирала ящики с
Йонас, 27 лет, с рыжими прядями, выбивающимися из-под вязаной шапки, каждое утро проверял сети на старом причале в Бергене. Его отец, Олаф, пропал месяц назад после ссоры с менеджерами из «NordicPetro». В ящике комода Йонас нашел блокнот с цифрами: 43.5, 17.8, пометка «платформа «Скальд». В портовом баре, за стойкой, заляпанной пивными кругами, капитан грузового судна Хансен бросил: *«Твой старик копал глубже, чем бурильные установки»*, разминая пальцы в царапинах от канатов. В Брюсселе, Элина,
Лив Мортенсен, норвежский археолог с потёртым блокнотом и привычкой жевать солодковый корень, нашла в архивах Осло обгоревший фрагмент карты X века. На полях — руническая надпись: *"Там, где волк пьёт из луны"*. Её напарник, шведский историк Эрик Валлин, узнал почерк короля Олафа из пометок на старых судовых журналах. Они отправились в заброшенную церковь в Уппсале, где под алтарём обнаружили медный ключ с трещиной. "Это не ключ, это компас", — пробормотал Эрик, вращая
Представьте себе: тринадцатилетняя Юлька вмёрзла в арктические льды вместе с младшенькими — сестрёнкой и братишкой. Где-то рядом Шпицберген, но это не курорт, а ледяной ад, где ветер режет лицо как стеклом, а каждый шаг по сугробам — будто тонны свинца на плечах. И ведь не просто выжить надо — то белый мишка шаркает за спиной (ох, эти жёлтые глаза в темноте!), то еды добыть, пока руки не отмёрзли. А они ведь дети, блин! Серьёзно, я бы на их месте с первого дня ревел в голос, а эти трое — чисто
Представь: двое соседских приятелей, Хеннинг и Филипп, ночью сорвались на мотокросс в заброшенный карьер. Ну, типа, Хеннинг там крутил трюки — готовился к каким-то серьёзным гонкам, а Филипп, как всегда, смотрел на него с восторгом школьника. «Да ты вообще сумасшедший!» — кричал он, когда друг выписывал колёса над обрывом. Потом зашли в какой-то полуразвалившийся домик попить воды, болтали о ерунде… И тут — бац! Снаружи завыли тормоза, хлопнули дверцы. Они даже рта раскрыть не успели, как
Знаешь, недавно пересматривал один мистический триллер — тот самый, что сняли по роману норвежца Гуннара Стаалезена. Ох, и мрачняк же! Сюжет вроде знакомый: серийный убийца, жертвы — женщины, запутанные следы… Но тут всё как-то по-другому. Может, из-за северного колорита? Эти серые улицы Бергена, туман, что буквально лезет в экран, холодок за спиной… Помню, впервые смотрел глубокой ночью — и зря. После третьей жертвы спать вообще расхотелось. Фишка в том, что там нет этих шаблонных «угадай, кто