Аарон Джеффкот

Эмили Харт, детектив из участка на окраине Лондона, копается в отчете о краже антикварных часов из бутика на Брик-лейн. На столе — остывший латте с отпечатком помады на краю стакана. «Смотри, опять *тринадцать* минут на циферблате во всех записях свидетелей», — бросает она напарнику, Марку Риджуэю, тыча пальцем в размытые кадры с камеры. Марк, жуя сэндвич с тунцом, хмурится: «У Кэтрин Брукс, той старухи из Бирмингема, вчера изъяли коробку с куклами — на каждой платье с тринадцатью пуговицами».
Знаешь, есть одна жутковатая байка, которую у нас в городе каждый Хэллоуин пересказывают шепотом. Типа, парень по кличке Джек — псих с топором, лет двадцать назад его прикончили сами же жители. Но в этом-то и фишка: говорят, он каждую осень вылезает из могилы ровно в ту самую ночь, когда листья шуршат под ногами, а ты чувствуешь, как холодок по спине бежит. И ведь не просто бродит, понимаешь? Он ищет тех, кто его тогда предал… или их детей. Страшно? Еще бы! Мне как-то друг рассказывал, будто
Четыре года пролетели — а этот адский кошмар всё ещё живёт где-то под кожей. Джесс и её компания тогда чудом выжили, вытащив себя буквально из пасти Торна, этого… монстра в человеческом обличье. И знаешь, что самое дикое? Они снова собрались. Опять. Я бы на их месте, наверное, сбежал на край света, зарылся бы в песок, как страус. Но нет — они решили, что хватит. Видимо, страх со временем превращается в злость, а злость — в тупое упрямство. "Хочешь доиграть, Торн? Ладно, погнали". Мне