Штеффен Грот

Софи, 17 лет, дочь баварского герцога Людвига, каждое утро прячет под платьем карандаши и тетради с эскизами старых паровых машин. «Опять чертежи вместо молитвенника? — шипит фрейлина Герта, поправляя корсет на девочке. — Ваш отец велел сжечь эту дрянь после инцидента с мельницей». В замке под Мюнхеном запах воска и кофе смешивается с гулом механизмов в подвале — там Софи тайно чинит сломанный телеграф, подкармливая инженера-беглеца Отто бутербродами с ветчиной. «Зачем вам эти железки? —
Феликс Краузе, 27 лет, чинит электропроводку в старом доме на окраине Дрездена, когда находит в стене замурованную коробку с дневником матери. На пожелтевших страницах — схемы механизмов с пометкой *«Шпреевальд, 1993»* и рисунок башни с двойным циферблатом. Его младшая сестра Лена, работающая официанткой на рождественском рынке, замечает в дневнике знакомый узор — такой же вышит на скатерти в кафе «Золотой орех». За стойкой, протирая кружки, она спрашивает пожилого посетителя: «Вы не знаете,
Эмилия, дочь пражского часовщика, нашла в кармане старого плаща отца записку с координатами заброшенного склада возле Влтавы. Там — коробки с гнилыми апельсинами, перевязанными шпагатом с узлами-ловушками. "Почему *они* до сих пор пахнут?" — спросила она у Лео, немого аптекаря с соседней улицы, показывая ему плод. Он вывел на грифельной доске: *"Сок въелся в дерево. Ищи конторку"*. В ящике стола под слоем плесени — фотография 1983 года: её отец в форме грузчика стоит рядом с
Представь Берлин — этот город, где старинные улочки переплетаются с граффити и запахом свежесваренного кофе. Здесь Лена и Марк, друзья с детства, пытаются не потерять друг друга в водовороте взросления. Они вместе тусили на крышах, забивали на лекции ради спонтанных поездок, но сейчас между ними висит неловкое молчание. Лена, вечная мечтательница с блокнотом в руках, всё чаще ловит себя на том, что пишет стихи о нём, а не о звёздах. Марк, парень с гитарой за спиной и вечной улыбкой, вдруг начал
Знаешь, иногда истории настолько пробирают до мурашек, что даже спустя годы не отпускают. Вот представь: 1943 год, ад войны, а два лейтенанта — наш и немец — вдруг оказываются в этой безумной мясорубке по одну сторону баррикад. Не пойми неправильно, они же враги! Но жизнь-то своё возьмёт — бросила их судьба в какую-то глушь, где вместо стрельбы тишина, да такая, что слышно, как совесть шепчет. И вот они, два солдата с намертво заржавевшими от ненависти сердцами, начинают... говорить. Понимать.