Марина переехала в ветхий дом на окраине Калуги, где полы скрипели, а из угловой божницы пахло застарелым ладаном. Галина Петровна, свекровь в выцветшем халате, с первого утра тыкала вилкой в её салат: *«Алёша обожает свёклу с черносливом, а не эту твою чесночную дрянь»*. По вечерам, пока муж чинил в гараже «Жигули», Марина стирала в тазу с треснувшим эмалевым краем — стиральная машинка «Рига-8» гудела только по воскресеньям, «чтоб свет не жечь». Конфликт лопнул после находки в комоде —
Ольга, стюардесса в синей форме с потёртым значком, поправляет поднос в буфете парома Санкт-Петербург — Выборг. Максим, в дорогом пальто, но с мятым воротником, пытается заказать эспрессо: «Двойной, без сахара». Ольга щелкает выключателем сломанного аппарата: «Растворимый или ничего. Вчера пассажир из 12-й каюты стукнул кулаком — теперь только кипяток». Он морщится, но берет стаканчик. Позже они сталкиваются у перил: он роняет ключи от каюты, она поднимает, замечая брелок с логотипом
Лида, бывшая гимнастка с растянутым ахиллом, подрабатывала в шапито «Северное сияние» — чинила порванные трико, подклеивала пайетки. Артём, электрик из ЖЭУ №14, каждый вечер приходил проверять проводку под куполом. Они встречались у ржавых качелей за цирком, где пахло жжёной карамелью от ларька «Сладкий рай». «Уехали бы мы в Анапу, — бормотал Артём, вытирая масло с рук об рваные джинсы. — Там я тебе домик из контейнеров сварганю». Лида молчала, разминая пальцы, — после падения с трапеции они