Ярослав Леонов

В пригороде Нижнего Новгорода Иван Амиров, 17 лет, в рваной куртке с нашивкой «Спорт-Донбасс», подрабатывает в автомастерской отца. Его отец, Амир, узбек с таджикскими корнями, ворчит, перебирая болты старого «Москвича»: «Ваня, ты снова забыл гайки смазать. Русский, а руки кривые, как у меня». По вечерам Иван прячет от соседей-скинхедов мамин амулет — серебряный полумесяц, который она оставила перед отъездом в Ташкент. В углу гаража лежит потрепанный учебник по физике с закладкой на главе про
Лика, с растрёпанными розовыми волосами, перелезает через ржавый забор заброшенного завода за ВДНХ, крича Соне: «Ты снова застряла? Там же лужа!» Соня, в потёртых кедах и с рюкзаком, набитым скетчбуками, спотыкается о битый кирпич: «Не лужа, а исторический артефакт. Представляешь, тут раньше станки лили?» Женя, в чёрной худи с капюшоном, уже на втором этаже развалин, рисует маркером звёзды на бетоне: «Артефакты подождут. Сегодня надо успеть до темноты — обещала маме помочь с магазином». Они
Знаешь, я недавно наткнулся на один документальный сериал про развал Союза. Ну, тот самый момент, когда огромная страна вдруг рассыпалась как карточный домик. Честно, думал — будет скучно: политика, даты… Ан нет! Там так живо всё показывают, будто сам сидишь в комнате, где Горбачёв с Ельциным решают судьбу миллионов. Авторы два года катались по миру — от заснеженной Польши до солнечной Мальты — и выспрашивали у всех подряд: «А как вы это пережили?». Особенно цепляют рассказы тех, кто рулил