Андреас Борхердинг

Шеп, ягнёнок с потёртым колокольчиком на шее, каждое утро гонял камешки по узким тропам деревни Лумбо. Его подруга Чама, коза с кривой рогулькой, вечно ворчала: «Опять в облаках витаешь? Помоги лучше траву собрать, а то к зиме сеном не запахнет». Всё изменилось, когда ледник над ущельем начал трещать — старый як Йонго, разгребая снег копытом, нашёл трещину, из которой сочилась мутная вода. «Не иначе как духи гор гневаются», — пробурчал он, а Шеп, подслушав, решил найти Сингору — легендарного
Лена, рыжая девчонка в потрёпанной косухе, нашла старый фотоаппарат «Практика» в подвале заброшенной больницы в Шёнеберге. Её друг Марк, вечно жующий бутерброд с ливерной колбасой, усмехнулся: «Снимки-то проявлены — тут кто-то в халате стоит…» На плёнке — интерьеры здания 1987 года, но на одном кадре Лена узнала свою спальню. Ночью они пролезли через дыру в заборе стройки на Потсдамер-штрассе, где Марк наступил на ржавые весы — стрелка замерла на 47 кг, хотя он весил 68. «Как в день смерти той