Ларс и Эйнар копались в сарае за домом Эйнара, разбирая ящики с проржавевшими гвоздями. В углу валялась пустая сетка от вяленой форели — снова пропал улов. «Ты уверен, что не съел всё сам?» — спросил Ларс, зажимая нос от запаха старой рыбы. Эйнар пнул пустую банку из-под кильки: «Он опять. Лапы в грязи у сарая — барсук». Следы вели к зарослям можжевельника за оградой, где земля была изрыта, как после крота. Решили караулить ночью, взяв фонарь и Эйнарову кофейную кружку с отбитой ручкой. На
Знаешь, иногда истории цепляют так, будто кто-то вскрывает старый семейный альбом и вдруг обнаруживает между страницами невысохшие слезы. Вот эта — как раз такая. Представь: война только закончилась, все ликуют, а в это время где-то в тишине случается что-то невыразимо жестокое. И с этого момента — бац! — вся жизнь двух братьев превращается в бесконечную борьбу. То ли они друг друга ненавидят, то ли без воздуха не могут прожить, а граница между этими чувствами стирается до дрожи. А вокруг них —