Henriette Hölzel

Лена Шульц, мойщица окон в берлинском хостеле на Oranienburger Straße, нашла под половицей в подсобке пачку писем 1989 года. В них её покойный брат Мартин упоминал «проект Хронос» и координаты заброшенной лаборатории в Трептов-парке. Когда она пришла туда с фонариком, наткнулась на Йохана Рихтера — бывшего лаборанта с татуировкой в виде шестерни на запястье. «Ты не должна была это видеть», — прошипел он, сминая в кулаке фотографию, где Мартин стоит у аппарата с медными трубками и стеклянными
В семнадцать всё летит в тартарары — Милан наконец признается сам себе, кто он на самом деле. А попробуй выговори это вслух лучшему другу, когда внутри будто камни скребут! Не вышло. Слова застряли где-то в горле, а взгляд приятеля — холодный, растерянный — добил окончательно. Ну и что делать, если даже воздух кажется густым, как сироп, а каждое утро начинается с мысли: "А может, просто... не просыпаться?" Машина, ночь, скорость — не помнит толком, как вышло. Очнулся — гипс, трубки,