Если есть сомнения в силе судьбы и предназначения, тогда однозначно стоит посмотреть «Стамбульская невеста». Сюрейя не знает своих родителей. Она живет в Стамбуле вместе со своей тетей и надеется получить хорошую работу. Ведь девушка может надеяться только на саму себя, если хочет обеспечить себя и свою семью. Фарук – наследник богатого и влиятельного рода. Он еще с детства был обеспечен всем необходимым, поэтому не знает цену денег и не собирается когда-то разменивать шикарную жизнь на
Турецкий писатель Орхан, переживший личную трагедию, покинул родину и на долгие годы утратил свой творческий дар. Вдали от Стамбула он пытался залечить душевные раны, но воспоминания о прошлом не отпускали. Спустя двадцать лет издатель предлагает Орхану вернуться в Стамбул для помощи знаменитому режиссёру Денизу с написанием автобиографии. Несмотря на сомнения, Орхан решает вернуться в город, который когда-то был его домом, в надежде обрести новое вдохновение. Прибыв в Стамбул, Орхан встречает
Эмир, сын владельца строительной компании, в синей рубашке с закатанными рукавами, каждое утро покупает кофе в старом кафе у Босфора. Там висит акварель с маяком — работу нарисовала Лейла, девушка в потертых джинсах, которая за углом арендует комнату с треснувшим окном. «Сколько стоит эта?» — тычет он пальцем в картину, пряча Rolex под манжетой. Лейла, вытирая руки о фартук, пожимает плечами: «Не продается». Через неделю он застает ее за эскизом в парке Эмирган, где она рисует кипарисы. «Ты
Представляешь, живут себе люди – Мелек, муж и двое классных ребятишек. Всё у них гладко: смех на кухне, выходные на пикниках, ни намёка на тучи. И кто бы мог подумать, что обычный день обернётся кошмаром? Бац – и вот уже её обвиняют в убийстве, которого она и близко не совершала. Чистая подстава, а как иначе-то? Муж Али, конечно, рвётся в бой – адвокаты, суды, все дела. Но юристы только плечами пожимают: мол, улики железные, ничего не поделаешь. Сердце же рвётся на части, когда понимаешь –
Представь: начало сороковых, где-то на окраине мира два парня — Рюштю и Музаффер. Поэты, понимаешь? Не те, что с портретов в учебниках, а настоящие — чудаковатые, с горящими глазами и прокуренными лёгкими. Туберкулёз их корежил, но они всё равно таскали тетрадки по этому новенькому шахтёрскому городку, будто стихи могли спасти мир. А вокруг — бетонные коробки, гул машин, страна, которая сама как подросток: торопится вырасти, спотыкается, ломает ногти о модернизацию. И вот они, с их кашлем и
Вот, попробовал переделать, как чувствуется. Знаешь, иногда кажется, что жизнь — это такая штука, которая сначала тебе подмигивает, а потом бьёт ниже пояса. Вот как с Омером. Жил-был парень, обычный — семья, работа, всё как у людей. Думал, армия отслужу, вернусь к Эйшан, сыграем свадьбу… Ну ты знаешь, эти наивные планы, которые в двадцать кажутся железобетонными. Ан нет. Вместо марша Мендельсона — тюремные коридоры. Убийство. Да чёрт его знает, как он туда влип! Сам до сих пор не верит,