Надежда в рваном свитере топит печь в ветклинике, пока бордер-колли Майкл с перевязанной лапой скулит на куске брезента. Из кармана халата торчит повестка: «До освобождения помещения — 14 дней». Мужики из администрации в грязных «Буханах» уже сносили табличку «Доктор Петрова», когда она выносила коробку с ампулами. «Ты ж местная, Надь, — орал замглавы Семёнов, поправляя ремень с пряжкой в виде медведя. — Кому тут коров лечить? Всё равно народ в райцентр ездит». Она молча вытирала бензиновые
Витька, сунув последнюю картошку за пазуху, споткнулся о порог кладовой. Повариха Марфа, хрипя от астмы, ухватила его за ворот: *«Опять? Да тебя в колонию сдать пора!»* Он вырвался, оставив в её руках пуговицу от телогрейки. В бараке Наташа, обматывая голенища газетами, щурилась на лужи под койками: *«Сбежим завтра. В лес, там шиповник ещё не обобрали»*. Они копались в рюкзаках, выискивая тряпье вместо варежек, пока из печи сыпались искры — дрова сырые, как всегда. Лидия Павловна, разбирая
Знаешь, история Ани — это как водичка в стакане: с виду прозрачная, а глотнешь — захлебнешься. Девчонка-то красивая, ну прям очень, вот беда-то! И конечно, нашлась "счастливица" привлечь внимание местного толстосума. Мужик, видимо, решил: "Раз хочу — значит, будет моей", хоть она уже и кольцо Вадима на пальце носила. А этот "принц на мерседесе" — ну настоящий торнадо! Чего только не выкинет: поддельные документы, взятки судьям, фальшивые обвинения. Вадима-то,