Вадим Померанцев

Николай, водитель с облупившейся краской на капоте грузовика, коптит сигарету в гараже за МКАДом. Механик Сашка, вытирая руки об ветошь, тычет пальцем в промасленный двигатель: *«Двигатель-то еле дышит. До Парижа не дотянет»*. Николай пожимает плечами — заказ на перевозку мебели из Нижнего Новгорода во Францию последний шанс расплатиться с долгами. На заправке под Рязанью к нему подсаживается Элен — француженка в потёртой кожаной куртке, пахнущая кофе и сиренью. *«Просто до Лиона»,* — говорит
Анна, 34 года, бухгалтер из Подольска, в съёмной однушке на Ленина, 15. После увольнения целыми днями сидит у балкона с треснутым стеклом, курит «Вирджинию» и смотрит, как дворник Геннадий чистит снег совковой лопатой. В среду нашла в сугробе под клёнoм дрозда со сломанным крылом — завернула в старый свитер мужа, поставила клетку с проволочной дверцей возле батареи. «Ты теперь как я», — сказала, насыпая в миску пшена из жёлтого пакета «На здоровье». Птица билась о прутья, пока Анна звонила
В сибирской тайге, недалеко от поселка Елань, Максим Камышин ковыряет ножом застывшую грязь на подошве сапога. Рядом — полуразвалившийся домик охотника, пропавшего три дня назад. «Здесь не волк, — бормочет он, разглядывая следы у порога. — Когти слишком длинные… Собака, но крупная». В кармане куртки болтаются патроны 12-го калибра, а в рюкзаке — компас с треснутым стеклом и пачка писем от сестры из Иркутска. По пути к речке Максим натыкается на обрывки красной ткани на ветвях — знакомый узор,
Вот это поворот! Снимают же кино про Берию — того самого, про которого в учебниках пишут как про «злодея номер один». А знаете, что меня больше всего врезалось? Как его, могучего да страшного, взяли прямо на заседании Президиума. Представляете: сидит себе, думает, что всё под контролем, а тут — хоп — наручники, конвой... И как-то так по-бытовому, понимаешь? Не эпичная битва, а тихий крах. А эти кадры с тюрьмой… Брр. Там же он не «железный нарком», а просто старик в камере, который пишет письма
Знаешь, иногда история подкидывает такие сюжеты, что никакому сценаристу не придумать. Вот как та история про армию, которую сначала бросили в мясорубку, а потом ещё и предали так, что до сих пор мурашки. Представляешь? Людишки вшивые, голодные, с гранатами против танков — и ведь шли, понимаешь, шли, потому что верили, что за спиной Родина. А она… Даже не отвернулась — просто забыла. Как старую шинель в окопе. И ведь самое гадкое — когда командир, который должен быть *каменной стеной*, сам
Знаешь, иногда кажется, что война — это только окопы да взрывы. Ан нет. Вот представь: молодая Анфиса провожает мужа на фронт, а сама попадает в ад, который пострашнее любой передовой. Не воронки от снарядов, а коммуналка с ее вечными склоками, голыми лампочками и запахом дешевой капусты. Тут война тихая, грязная, без геройства. Просто выживание. Живут в этой берлоге одни вдовы. Каждая — как обломок корабля после шторма. Вот Ада — сорокалетняя "пенсионерка" с алым платком и густым