В старом районе Вильнюса, Панеряй, Юстас, 17 лет, копается в рюкзаке отца — рассыпаются пожелтевшие карты с пометками *"D-3"*, *"šachtos"*. Находит ключ от гаража на улице Лидос, где ржавый «Москвич-412» завален консервами «Бриз» 90-х. «Там, под Лабаноро, он исчез», — бормочет Юстас, разглядывая фото отца в военной форме. Его соседка Лина, дочь архивариуса, подбрасывает в разговор: *«Твой старик работал с радарами. Бабка на рынке шептала — видели, как из леса людей в сером
Вилнюс, осень. Йонас, 32 года, механик с обожжёнными пальцами от ремонта старой «Лады», обнаруживает в гараже коробку писем на литовском от покойного отца. В кафе «Pupa» с потрескавшейся плиткой он показывает их Лине, официантке, которая вяжет шарфы между сменами: «Тут про участников лесного хора 80-х. Твой отец упоминается как баритон». Лина роняет поднос — её мать десятилетиями искала запись того хора. Они едут в Паневежис, но поезд застревает из-за схода коров на рельсы. В багажнике «Лады» —