16-летняя Микуни Судзуки копается в хламе на балконе токийской хрущевки, пытаясь найти следы отца, пропавшего месяц назад. Под старыми коробками из-под рамена она находит потрескавшийся глиняный кувшин с выцарапанными иероглифами «голод» — последний подарок отца перед исчезновением. По вечерам бабушка звонит из Кагосимы, бормоча сквозь помехи: *«Почерпни силы из земли, девочка. В рисовом поле за амбаром...»* — но связь обрывается, а Микуни давит ком в горле, когда замечает, что пальцы сами
Рио, студент-второкурсник из университета Васэда, каждое утро протирает стойку в кафе «Мидзуэ» возле перекрестка Сибуя. В кармане у него завалялась записка от пропавшего полгода назад соседа по общаге — Юмы: *«Если что, ищи в старых газетах за апрель 1998»*. Сегодня к нему подсела девушка в промокшем бермудском пальто, представилась Акира, достала потрепанный томик Харуки Мураками с вложенным внутри ключом от камеры хранения на станции Икебукуро. «Ты же дружил с Юмой, да? — спросила она,
Представляешь, 1945-й, война вроде кончилась, а им-то от этого легче? Застряли где-то на филиппинской глухомани — кучка японцев, брошенных своей же армией. Раненые, больные, еле на ногах держатся. А в госпитале, куда они ещё вчера надеялись попасть, им просто хлопнули дверью перед носом. Мол, кончились лекарства, еды нет… Да кто ж поверит-то? Просто списали со счетов, как бракованный патрон. Вот этот парень, Тамура — обычный рядовой, ему бы в госпитале лежать, перевязки менять. Но нет, судьба
Ох, эта история про двух сестёр — просто огонь и лёд в одном флаконе! Представь: одна рвётся к звёздам сквозь зубы и сжатые кулаки, другая — растворяется в мечтах, как в тумане. А между ними — девочка с блокнотом, которая выводит карандашом такие мрачные штуки, что смешно до мурашек... и страшно одновременно. Чёрт, как же тут всё переплетено: любовь, которая режет как стекло, ненависть, что вдруг оборачивается чем-то нежным. Смотришь и думаешь: «Да они же обе сломаются!» Но нет — держатся, как