Катержина нашла потрепанный дневник в ящике комода, когда разбирала вещи покойной бабушки в квартире на Виноградах. На третьей странице мелькнула фамилия Шимэк и адрес — Голечкова 15. В кафе «У Златого тигра» она показала записи своему брату Мартину, который перебирал салфетки с кофейными пятнами: «Послушай, тут про какой-то ящик с фотографиями 1942 года. Бабка никогда об этом не говорила?» За углом, у киоска с сувенирами, незнакомец в сером плаще оставил конверт с ключом и запиской: «Не ищи
Лукаш забирает дочь Элишку из школы на Вацлавской площади, пока его бывшая жена Катержина дежурит в больнице на Вышеграде. Они спорят через мессенджер о графике: *"Ты забыл ее учебник в прошлый раз. Сегодня я забираю"*, — Катя отправляет голосовое, поправляя халат в перерыве между операциями. Девятилетняя Элишка рисует в блокноте кота, пока ждет отца у киоска с трдельником, ее рюкзак пахнет красками из художественного кружка. По средам они ездят к психологу на трамвае №22 — Лукаш
Элишка, долговязая девчонка в потертой кожанке, копошилась в гараже деда на окраине Праги. Рядом Мартин, ее сводный брат, с сигаретой в зубах тыкал гаечным ключом в ржавый двигатель «Л-39» — тренировочного самолета, который их дед, авиамеханик Йозеф, когда-то чинил для армии. «Опять масло под ногами», — бурчала Элишка, вытирая руки об штаны. В углу валялись пожелтевшие фотографии: Йозеф в молодости, цеха завода Aero Vodochody, чертежи с грифом «Секретно». Дед теперь редко выходил из комнаты —
Вацлав ковырялся в двигателе старого «татраплана», когда Эва ворвалась в гараж с листком из мэрии. «Они хотят снести мастерскую под парковку, — протолкнула она бумагу сквозь пятна машинного масла. — Через две недели». Он вытер руки о рваный свитер, швы которого давно расползлись. «Тут дед еще до Соцреализма гайки закручивал, — пробормотал он, разглядывая печать на документе. — А теперь какой-то чинуша в галстуке решил, что мы тут мусор». За окном дождь сек по крышам Жижкова, смешивая копоть с