Рави Кале

Рави, водитель рикши из переулков Дхарави, каждое утро объезжал пробки у рынка Кроуфорд, пока не начал замечать тени, повторяющие его движения. Его сестра Мира, работавшая в химчистке, однажды нашла в кармане брошенной куртки записку с его именем, написанную почерком их покойной матери. «*Ты разговариваешь с воздухом, как сумасшедший*», — бросил Раджеш, сосед-водопроводчик, когда Рави вполголоса ответил на шепот из канализационного люка. К пятнице странные звуки стали громче: скрип колодезного
Мира, 14 лет, каждое утро пробирается через заросли сахарного тростника к высохшему руслу реки, где оставляет связки бананов. Её отец, Раджеш, ворчит за завтраком: «Опять плёха перевернута у амбара — это Гаджа, да?» — называя старого слона по кличке, которую сам придумал. Мира молча прячет в мешок подгоревшие чапати — слоны любят хрустящую корочку. В деревне Амарпур говорят, что стадо пришло из заповедника Рантхамбор из-за засухи. Арджун, сын лесничего, помогает Мире чинить пролом в заборе:
Знаешь, есть такой Кришна — ну тот самый чувак с глазами, как у щенка, который вечно улыбается, даже когда дождь льёт как из ведра. Добряк, в общем. С ним в любой помойке весело, но иногда кажется, что он *слишком* старается быть «душой компании» — типа смеётся громче всех, шутит через каждые две секунды… А всё из-за неё, Махалакшми. Красотка, конечно, огонь — но смотрит на него, будто он прозрачный. То ли игнорирует, то ли специально провоцирует — не поймёшь. Вот и думаешь: может, она его
Представляешь, Анита — глава какой-то крутой международной конторы — вдруг загорелась идеей построить электростанцию в глухой деревне Махараштра. Ну, типа, свет людям, прогресс и всё такое. А Шанкар, её правда рубаха-парень, сразу в душу влез: "Давай, поддерживаю!" — и рванул с ней в эту глушь агитировать народ. Ну, думали, пара митингов — и народ в восторге. Ан нет! Вот же всегда так, да? Нашёлся какой-то тип — видимо, местный "авторитет" — и давай накручивать народ: мол,