Лена Мориц, медсестра из берлинской клиники «Шарите», каждое утро заваривает растворимый кофе в крохотной кухне своей хрущевки на Шёнхаузер-аллее. На третий день после исчезновения брата Томаса она находит в ящике его старого письменного стола карту с пометкой «Котбус, 51.756°N, 14.329°E» и обрывок чека из аптеки на Франкфуртер-аллее. Соседка Урсула, курящая на лестничной клетке, бросает: «Он в тот вечер спускался с двумя типами в касках — один держал коробку с логотипом «Хемниц-Сталь». Лена
Представляешь, комиссар-грубиян Винсент и этот вечно всё анализирующий психиатр Йоханнес — ну просто огонь и вода! Сначала думаешь: "Да когда они друг друга придушат?" Ан нет — смотришь пару серий и ловишь себя на мысли, что их вечные препирательства даже нравятся. Винсент рубит с плеча, докуривает сигареты у протокола, Йоханнес ворчит про "профессиональную этику", но к третьему трупу они уже как старые собутыльники — дополняют друг друга с какой-то обречённой грацией.
Представь: просыпаешься на берегу Эльбы, нога будто в огне, в кармане — чужое фото. А в голове — пустота. Как будто кто-то выдрал страницы из твоей жизни и сжег. И вот ты уже не коп, а подозреваемый: потерял табельный, коллеги смотрят косо, а какой-то маньяк норовит прикончить при каждой возможности. И все это ради нее — Лили. Трехлетняя девочка, пропавшая будто сквозь землю. Все вокруг давно махнули рукой: «Убийца в тюрьме, дело закрыто!» Но как они могут быть такими уверенными? Я видел эти
**Абзац 1:** В Дрездене находят труп в канаве у промзоны – это Али Гювен, турок. Катарина Вальц и Ларс Буркхардт, полицейские из Крипо, приезжают. Жена Али, Айше, в слезах: "Он просто таксист, кто ему сделал?" Обыскивают кафе "Anatol", где Али работал. Хозяин, Мурат, нервничает, чешет бороду: "Он водил людей, бизнесменов каких-то, не знаю". В квартире Гювенов – тихо, пахнет карри, на столе фото детей. Катарина замечает свежий царапину на старой "Опеле"