Melody Bayer

В маленькой деревне у подножия пересохшего озера в кантоне Вале 19-летняя Элиан Шмидт находит в сарае деда потрескавшийся компас с гравировкой *«R. Kessler, 1943»*. Записи в старом дневнике на швейцарском диалекте упоминают проклятие, связанное с подземными туннелями под Альпами. Её сосед Лука, часовщик с нервным тиком левого глаза, чинит механизм, ворча: *«Тут не хватает шестерни… как в том бункере за водопадом»*. Ночью они пробираются через заросли можжевельника к заброшенной военной базе,
Представь захолустный немецкий городок, где каждый второй знает, как пахнет чужое белье на соседней веревке. Тишина, скука, гниющие яблоки в палисадниках. Но под этой посткарточной благодатью копошится что-то живое — нет, не метафорически. Подростки, которые вроде должны тусить у речки или спорить о мемах, вдруг начинают видеть... ну, скажем так, *другое*. Тени на стенах шевелятся не от ветра, в старом бункере за кладбищем кто-то оставляет свежие цветы. А потом — бац! — первый труп. Местный