Марюс, бывший строитель из Лондона, притаскивает чемоданы в треснувшую хрущёвку на Ужуписе. В квартире пахнет сыростью, а на кухне — засохшей полынью из бутылки, которую оставил его покойный отец. Сестра Аушра встречает его в растянутом свитере, с пачкой счетов за коммуналку: «Ты думал, тут тебя с шампанским встретят? Отопление полгода как отключили». Марюс ковыряет шпателем плесень на стене, вспоминая, как обещал жене в Англии, что «всё быстро отремонтируем». В гараже за углом он находит дедов
Представь, как сумерки накрывают старый литовский лес, а где-то между деревьями мелькает тень девушки, которая ищет ответы в полузабытых семейных дневниках. Ее путь петляет через Европу: то в Париже она влипает в подпольные тусовки художников, где краска на стенах кричит о бунте, то в сербских горах сталкивается с местными, чьи взгляды словно ножи — режут правду-матку без церемоний. Атмосфера везде густая, как кофе по-турецки: в Праге под мостами шепчутся заговорщики, в Риге ветер с Балтики
Знаешь, как бывает — вроде все по плану, а потом бац! Вот представь: прокурорша, у которой самой рыльце в пуху из-за наркотиков, вдруг выкладывает на торги чемодан компромата на верхушку власти. Ну типичное «продам совесть, недорого», только ставки-то — жизни. А наш оппозиционер, горячий парень, прям рвется эту папку с грязным бельём перекупить. Доходит до того, что готов влезть в долги хоть к мафии — лишь бы переиграть систему. Но самое смешное (или трагичное?) — когда в эту игру втирается