В Шанхае 1930-х Чжан Лэй, бармен в чайном доме «Золотой Феникс», каждое утро протирает стойку тряпкой с запахом жасмина. Его сестра Сяо Мэй, портниха из переулка Миньцзя, зашивает в подол шелкового халата микропленку с картой японских патрулей. «Пуэр — три куска сахара, как всегда?» — бормотает клиент в котелке, оставляя смятый конверт под чашкой. Чжан кивает, прячет бумагу в карман фартука, замечая через окно двух мужчин в черных пальто — они неделю кружат у рынка, где Сяо Мэй меняет нитки на
Вэйчжоу потрясло до основания — местного ростовщика нашли убитым. Да не просто убитым, а с такой жутью, что у старушек руки дрожали, когда они об этом шептались на рынке. Говорят, это не человек сделал. Что сам Царь Преисподней вышел из тьмы и забрал душу. Ну а что — ночь была как смоль, луна будто пряталась, и никакой стражи рядом. Мистика? Может. Но люди начали бояться. А потом за дело взялся судья Ди. Спокойный, как вода в колодце, и такой проницательный, что лучше уж с ним не спорить. Он