Ли Цзя-ань, журналист из тайбэйской редакции «Синьбао», три дня не выходит из узкой квартиры с плесенью на потолке. Он роется в чатах Telegram, где распространяют фото с поджогами у здания парламента — позже выясняет, что снимки сделаны год назад в Маниле. Его девушка, Чэнь Сяо-фэнь, разогревает в микроволновке застывшую лапшу и бросает: «Ты вообще отличаешь нашу дверь от подъездной?» Позже Цзя-ань натыкается на комментарий о пропавшем студенте из Тайчжуна. Звонит матери парня, та шепчет: «Он
Цзя-Вэй, пятнадцатилетний парень с облупившейся краской на велосипеде, каждый день таскает пластиковые вёдра к пересохшему колодцу на окраине деревни. Его дед, Чен-Фа, сидя на корточках у глиняного горшка с увядающим базиликом, бормочет: «Боги спят — земля трескается. Раньше дым от благовоний до неба долетал, а теперь даже петухи не кричат». В кладовке за алтарём Цзя-Вэй находит потрёпанную тетрадь с детскими рисунками божеств — там между страниц засунута карта с отметкой ущелья Лунный Зуб,
Сю Хао, втиснув руки в карманы рваных джинс, загораживает Боцзина от удара бейсбольной битой. «Ты вообще думал, кого трогаешь?» — шипит лидер банды, царапая граффити на стене школьного туалета. Боцзин, спотыкаясь о разбитую бутылку соевого молока, хватает Сю Хао за рукав: «Хватит играть героя!» Утром они просыпаются в чужих телах — Сю Хао видит в зеркале тонкие пальцы Боцзина, а тот, примеряя его кожаную куртку, находит в кармане смятый чек из аптеки. В кафе с зелеными пластиковыми стульями
А-Хао, худой парень в потертой кепке, таскает скрипку в чехле с наклейкой панк-группы. Каждое утро он протискивается через толпу у закусочной «Золотой дракон», где продавщица тетя Линь кричит: «Не блокируй вход, музыкант!» В классе 3-Б он сталкивается с Сяо Вэем, который долбит ритм на парте карандашами. «Твои палочки снова конфисковали?» — хрипит А-Хао, доставая из рюкзака смятые листы с нотами. После уроков они прячутся в заброшенном кладовке за спортзалом, где Лу Цзин, новенькая с фиолетовым