Пурим Раттанаруангваттана

Пхум и Кхаотун в детстве склеивали «билеты» из обрывков старых квитанций, найденных на рынке Талингчан. На корявых бумажках писали обещания: «Стать шеф-поваром», «Построить дом на воде», «Никогда не расставаться». Пхум, размазывая клей по столу, толкал Кхаотуна локтем: *«Через десять лет вернёмся сюда — проверим, что исполнилось»*. Они прятали билеты в щель между причалом и лодкой, пахнущей жареной сомом, пока мать Кхаотуна кричала, чтобы он помог разгружать мангостины. Десять лет спустя
Чин перебирала муку в крошечной пекарне на углу улицы Рачадамри, втиснутой между лотком с сом тамом и мастерской по ремонту зонтов. Вчерашний дождь оставил на витрине разводы, а соседский кот утащил кусочек мадлен. "Ты снова пересолила крем", — Тан швырнул испеченный ею эклер в мусорное ведро, где валялись обрывки счетов за аренду. Его кофе с кардамоном, которое он всегда ставил на подоконник, сегодня протухло — забыл убрать перед ночной сменой. Отец Чин звонил трижды: долги росли
Знаешь, иногда кино цепляет так, что потом неделю не можешь прийти в себя. Вот эта история... даже не знаю, с чего начать. Там такие моменты, когда кажется, будто камера подглядывает за твоими собственными мыслями. Помнишь, как в детстве смотрел на облака и придумывал, на что они похожи? Здесь примерно так же — только вместо невинных фантазий тебе показывают всё: боль, надежды, эти неловкие паузы между людьми, которые говорят громче любых слов. Честно? Первые минут двадцать я вообще не понимал,