Елена Соколова, тридцать четыре года, живет в питерской пятиэтажке с облупленными стенами и вечно протекающими трубами. Каждое утро она едет на маршрутке в бухгалтерию местного завода, а вечером перебирает старые фото отца, умершего месяц назад. В Москве, в лофте с видом на «Москва-Сити», Ирина Вольская, сводная сестра Елены, примеряет шелковый халат и листает документы о наследстве — ткацкой фабрике в Твери. «Ты думаешь, папа хотел, чтобы ты все забрала?» — Елена бьет кулаком по столу, пока
Артем Сазонов, физик-теоретик из питерского Политеха, нашел в дедовском чемодане пожелтевший конверт с пометкой «Кёнигсберг, 1925». Внутри — схема механизма, напоминающего часы, и обрывок письма на немецком: *«Если собрать, время станет видимым… берегись Общества»*. На следующее утро в его квартире на Гражданке сработала сигнализация — кто-то вынес старые журналы, но не тронул ноутбук. «Ищи не теорию, а связь с городом», — сказала Лика, его напарница-архивистка, разглядывая в кафе на