Эрман Сабан

Эмир тащил ящики с анчоусами в порту Измира, рукава закатаны до локтей, солёный ветер смешивался с потом. Вечером забегал в «Мерьем Ана» — кафешку у причала, где Лейла разливала густой турецкий кофе. «Опять синяки?» — тыкала она в его плечо, закатывая глаза. Он отмахивался, шутя про пьяных матросов, но оба знали: вчерашний скандал с людьми в чёрных кожанках из-за треснувшего контейнера — не случайность. На чердаке дедовского дома в Борнове, куда Эмир затащил Лейлу после угроз, пахло плесенью и
Знаешь, иногда история преподносит такие сюжеты, что дух захватывает — и не от восторга. Вот, например, 1944 год. Сталинский приказ, тысячи турок-месхетинцев... Их же с родной земли буквально выкорчевали! Представь: обычные семьи, может, за столом ужинали или детей укладывали спать — а тут врываются, крики, приказы. Собрали — и всё, конвой, товарняки. Эти вагоны... Боже, наверное, даже скотину так не перевозят. Теснота, холод, страх — куда их везут? За что? Они ж не цифры в отчетах, а живые