Люка, худой парень в помятой кожаной куртке, торчит на блошином рынке возле канала Сен-Мартен. Он ковыряется в ящике с винтажными фотоаппаратами, пока Эмили, его соседка с третьего этажа, не тычет ему в бок зонтом: «Слепой? Твой кофе остыл, а Матильда из пекарни спрашивала про долг за круассаны». Они живут в одном доме на улице Ребёр, где лифт ломается каждую среду. Вечером Люка находит в старом «Зените» плёнку с кадрами демонстрации 1986 года — на обочине стоит женщина, точная копия Эмили.
Манон втискивает коробку с круассанами между мусорными баками за пекарней родителей, пока отец кричит из кухни: *«Клиенты не будут ждать твоих философских опозданий!»*. Виктуар, переодевшаяся в заношенный свитер в подъезде метро *Рамбюто*, прячет браслет Cartier в рюкзак — завтрак с матерью в *Café de Flore* она описывает подругам как *«скучную проверку счетов»*. Лиза, споря с учительницей литературы о Бодлере, рисует на полях тетради женский профиль: *«Это не эссе, мадемуазель Дюпон, это
Знаешь, иногда жизнь преподносит такие сюжеты, что никакой сценарист не выдумает. Вот смотри: 1999 год, захолустный Валансьен — типичный шахтерский городок, где все друг друга знают. И тут бац — обвал на шахте. Пятнадцать человек под завалами, включая отца двух парней. Представляешь, каково это — в один день стать сиротами и понять, что подземка буквально сожрала твое детство? Старшый брат врезается в систему — идет в полицию. Младший, видимо, решил, что форма жандарма круче смотрится. Ну а что