Кемал Башар

Хаджи Байрами, седобородый учитель из анкарского медресе, каждое утро разводил камин в классе, пока ученики расстилали ковры. «Эй, Ахмет, — хрипло бросил он мальчишке, перепутавшему страницы Корана, — ты ж не на базаре свитки торгуешь». После уроков, вытирая пальцы от чернильных пятен, он шел через грязный двор к дому — там Эмине, его жена, уже ставила на низкий столик гранатовый шербет. «Опять голодающие у мечети ночевали, — говорила она, разминая в ладонях тесто, — надо муку из амбара
Али копался в двигателе старого «Фиата», когда соседский мальчишка прибежал с рынка: «Опять Кадир с охранниками у ларька твоей тёти стоят!». Руки в масле, он вылез из-под капота, бросил гаечный ключ в ржавое ведро. В квартале Явуз-Селим все знали — застройщик Кадир скупает земли под высотки, а тех, кто сопротивляется, «убеждают» кулаками. Вечером дед Мехмет, разминая больные колени, ворчал за чашкой шалфейного чая: «Твой прадед поднимал камни, которые десять мужчин не сдвинули. Не зря же тебя