Simran Chowdary

Гаутам, психолог с рассеченной бровью и привычкой теребить медный браслет, сидит в кафе возле полицейского участка в Бандра. Он строчит заметки в потрепанном блокноте, пока Вихан, его друг из отдела по тяжким преступлениям, заказывает двойной эспрессо и самсу с картошкой. «Опять пропустил совещание, – ворчит Вихан, вытирая крошки с рубашки. – Капитан думает, ты ненастоящий». Гаутам щелкает ручкой: «Скажи ему, что фальшивые психологи не разгадывают ребусы в детских рисунках жертв». Их разговор
Шах-Мираз крутит ключи от склада с тканями в Дхарви, Мумбаи. Его младший брат Фарух грузит контрабандные коробки в фургон с потёртыми боками. «Слухи про таможню — бред. Надо легально регистрировать фирму», — Шах-Мираз вытирает пот с шеи платком в синюю клетку. Фарух хлопает дверцей: «Легальность для трусов. Отец торговал из тележки — и ничего». По утрам они едят паратхи с картошкой на кухне с облупившейся зелёной краской, пока соседи кричат через окно о полицейских проверках у рынка. Шах-Мираз
Мира Шарма, 34 года, стирает школьную форму дочери в тесной ванной хрущевки Нави Мумбаи. На кухне муж Раджеш разогревает вчерашний дал, ворча: «Опять счета за свет выросли. Ты хоть на стирке экономить научись». В углу треснувшей плитки — стопка непрочитанных учебников по бухучету. Завтра Мира пойдет на рынок Crawford, украдкой положит в сумку два флакона дешевых антибиотиков — соседский мальчик с температурой не перестает кашлять третью неделю. По дороге домой обойдет три аптеки, сравнивая цены