Пим, студентка факультета архитектуры, подрабатывает в кафе у реки Чаупхрая, где постоянно путает заказы. Её соседка по общежитию, Ной, целыми днями репетирует танец для конкурса, включая музыку на повторе: *«Опять эти шаги кривые?»* — ворчит она, разглядывая записи в потрёпанном блокноте. В том же районе Тан, сын владельца автомастерской, ссорится с отцом из-за разбитой фары старого пикапа: *«Лучше бы в универе появлялся, чем по помойкам тачки искать!»* — кричит отец, швыряя гаечный ключ в
Чалерм, парень с татуировкой дракона на запястье, торопливо заворачивает остатки *пад тай* в кафе на улице Рамбутри. Его друг Вут, в потёртой кепке, шепчет: *«Встреча в три у храма Ват Сакет — ставки выше, чем в прошлый раз»*. Ночью Чалерм пробирается через рынок Чатучак, пахнущий специями и гниющими фруктами, чтобы добраться до подпольного клуба за кинотеатром «Сиам». Там, за столом с потертыми картами, он сталкивается с Киттичаем — кредитором в розовом пиджаке, который бросает пепел от сигары
Тан воровал спелые манго с дерева во дворе Бана, пока его мать не застукала его с липкими пальцами и не выгнала через треснутый забор. «Опять твоя вонючая кошка лазит по моим цветам!» — кричала тетя Лек, размахивая резиновым тапком. Мальчишки прятались в заброшенной лодке у реки Квай, делились жареными сверчками из пакетика и мечтали сбежать в Бангкок на ржавом автобусе, который каждое утро пыхтел мимо аптеки Пхра Чана. Бан вытирал нос рукавом школьной рубашки, обещал: «Как заработаю на новую
Тянь, парень с шрамом от операции на груди, приехал в горную деревушку, где электричество появляется раз в неделю. В рюкзаке у него — письма покойного Торфана, чьё сердце теперь бьётся в его груди, и коробка меловых карандашей для местной школы. У ручья, где женщины полощут бельё, он спрашивает у старика в потёртой рубахе: «Вы знали учителя, который здесь жил? Того, что фотографировал звёзды?» Старик молча указывает на тропу, ведущую к заброшенной обсерватории с разбитым телескопом. В классе с
Пран, студент-архитектор из Бангкока, застревает в деревне у подножия горы Дойсутхеп из-за внезапного карантина. Его соседями становятся Нанин — стоматолог, помешанная на чистоте, Бун — повар-сарлав с татуировкой дракона на предплечье, и Мэй — школьница, которая тайком кормит дворовых собак остатками *кхау мок*. В доме с протекающей крышей и старым холодильником, который гудит, как мотоцикл, они спорят за розетки для ноутбуков. «Ты точно мыла руки?» — Нанин тычет пальцем в Буна, когда он
Знаешь, иногда кино цепляет так, что потом неделю не можешь прийти в себя. Вот эта история... даже не знаю, с чего начать. Там такие моменты, когда кажется, будто камера подглядывает за твоими собственными мыслями. Помнишь, как в детстве смотрел на облака и придумывал, на что они похожи? Здесь примерно так же — только вместо невинных фантазий тебе показывают всё: боль, надежды, эти неловкие паузы между людьми, которые говорят громче любых слов. Честно? Первые минут двадцать я вообще не понимал,