В Берлине, на переполненной станции метро Шпандау, Лена Мюллер, бариста из кафе у Рейхстага, случайно снимает на телефон взрыв бомбы в мусорном баке. Рядом с ней оказываются Томас Бекер, студент-химик с рваным рюкзаком, и Фрида Шульц, пенсионерка, разбивающая яйцо в сумке от толкотни. «Черт, мой поезд через четыре минуты!» — кричит Йоханн Краузе, курьер на самокате, проезжая мимо обгоревшей стены. Позже в участке на Александерплац все восьмеро дают показания: Клара Вайс, медсестра с запавшими
Анна Кемпф, девяти лет, утром 5 марта 1933-го сует руки в чемодан, вытаскивая куклу с треснувшей головой. «Зусси забыли!» — тянет она мать, Доротею, за рукав. Та отворачивается, пряча в ладони ключи от берлинской квартиры: «Места мало, возьмём позже». Отец, Артур, журналист с очками в проволочной оправе, натягивает пальто, торопя семью к поезду. Макс, брат Анны, бьёт ногой чемодан — внутри только учебники и старые газеты. На перроне Анна видит одноклассницу в гитлерюгендовском значке; та молча
Ого, помню, как впервые наткнулся на ту историю… Ты же знаешь, когда смотришь что-то и вдруг понимаешь — это не просто кадры на экране, а будто кто-то вытащил кусок реальности, да? Там всё так накалено, что даже воздух в комнате становится тяжелее. Эти моменты тишины, которые гудят громче любого диалога, — вот что меня сломало. А еще эти герои… Ну, типа, они же не супергерои, не гении. Просто люди, которые пытаются выжить в своих же собственных ошибках. И ты сидишь, смотришь и думаешь:
Врач сказал правду… Ну вот и все, время-то моё подошло. До сих пор не верю — почему именно я? И почему сейчас, когда жизнь только начала катиться под откос? Бросил жену, детишек, родителей… Даже ту, с которой вчера до рассвета смеялись в пустой квартире. Прощаюсь со всеми потихоньку — каждый день будто отрываю кусок себя. Слова застревают где-то в горле, а в комнатах теперь тишина густая, как суп из бабушкиной кастрюли. Иногда думаю — а что, если это не конец? Вон за окном листья шуршат,