Ангуннгуак Ларсен

Эйнар, шведский рыбак с потрескавшимися от холода пальцами, каждое утро проверял сети у берегов Готланда. Его соседка Майя, биолог из Рейкьявика, втихаря брала пробы воды из Балтики, сравнивая данные с исландскими фьордами. «Ты опять замеряешь соль?» — бросал он, разбирая улов сельди. Она молча протягивала ему график: кривая температуры ползла вверх с 2016-го. В тот же вечер в порту появился Луи — французский корреспондент в мятом твидовом пиджаке, искавший «человечные истории» про климат. «У
Лайла, 17 лет, каждое утро чистит лед с окон своей комнаты в поселке Инуарсук. Ее отец, Эрик, уходит на рыбалку еще до рассвета, оставляя на кухне тарелку сушеной трески и записку: *«Не забудь проверить сети у восточного пролива»*. По дороге в школу Лайла натыкается на японского гляциолога Каято, который роется в снегу с портативным спектрометром. «Ты видела, как светились льдины прошлой ночью?» — спрашивает он, не отрываясь от прибора. Лайла молчит, замечая, что снег под его ботинками
Знаешь, иногда кино цепляет так, что потом неделю оглядываешься в темноте. Вот смотришь, казалось бы, стандартную историю про компанию друзей в домике где-то меж снежных вершин — ан нет! С первых кадров там такая жуть прокрадывается под кожу, будто мороз по спине ползёт не от холода, а от этого мерзкого ощущения, что за героями кто-то наблюдает. И ведь не показывают ничего страшного сначала — просто ветер воет, стёкла дребезжат, а у тебя уже мурашки. Помню, как в одной сцене они сидели у