Ребекка Юсефсон

Лив, в рваной джинсовке и резиновых сапогах, чинила днище старого катера в гулком доке Готенбурга. В кармане она нашла мокрый блокнот Эйнара — брат оставил записи о «чёрно-белом призраке» у скал Норрстрёма, пометки о времени приливов, схемы подводных течений. Ульф, морщинистый рыбак, щурился на фотографию косатки, приколотую к стенке сарая: «Он нырял ночью, как одержимый. Говорил, она зовет его голосом, похожим на скрип льда». Лив перебирала ржавые крючки в жестяной коробке брата — один был
Знаешь, как бывает, когда ты вечно второй? Вот Стелла так и жила — в тени старшей сестры Катьки, этой идеальной фигуристки с обложек. Все у неё: грация, аплодисменты, мамина гордость глазами светится. А Стелла? Да так, фон для семейных фото. И вот, как только она начала входить во всю эту подростковую круговерть (первая влюблённость, тайные сигареты за школой), бац — выясняется, что у «идеальной» Кати жуткие проблемы с едой. И ведь не просто так, а целая система: взвешивания по ночам, враньё