Zhang Xin-Nin

Чжан Сяофэнь, 24 года, в потёртом фартуке замешивала тесто в пекарне на окраине Шанхая, когда в дверь вошёл мужчина в костюме. «Вы родились в приюте «Золотой лотос»?» — спросил Ли Вэй, протягивая фото девочки со шрамом в форме полумесяца на шее. Она поправила платок, скрывающий собственный шрам, и буркнула: «Ошибка. Я даже рисовать не умею, не то что иероглифы древние читать». Но когда он положил на стол кулон с нефритовым драконом — точную копию того, что она носила с детства, — пальцы Сяофэнь
Просыпаешься, а вокруг — тишина. Не та уютная, когда за окном снег идиллически скрипит, а мертвая, пропитанная пылью заброшенных городов. Вот так и жил наш герой: один в этом безумном мире, где вирус выкосил почти всех, а оставшиеся либо сходят с ума, либо прячутся в тени. Он болтался между руинами Пекина, собирая консервы и заряжая фонарик от развалившихся солнечных панелей. Иногда ему казалось, будто в шорохе ветра слышался смех младшей сестры или спор родителей о том, какой канал смотреть