Алп Арслан, в потёртом кольчуге с выщербленным мечом на поясе, спорит с Меликшахом у костра: «Византийцы займут перевал к утру, если не выбьем их из ущелья». Рядом карта, испещрённая углём – отметки около Нишапура, где сельджуки устроили засаду на обоз с зерном. В лагере пахнет жареным ячменём и конской сбруей; мальчишка-слуга, Демир, чистит стрелы, украдкой слушая. Ночью Алп ведёт отряд через высохшее русло – под ногами хрустит галька, луна отражается в лужах. Утром Меликшах, пряча рану на
Представь: возвращаешься в город, где прошло детство, а он тебя уже не узнает. Узкие улочки Стамбула, пропахшие кофе и кардамоном, гудки паромов на Босфоре — всё то же, но ты-то другой. Герой, которого мы сопровождаем, будто шагает по старой фотографии, где краски выцвели, а углы обтрепались. Вот он натыкается на кафе, где когда-то спорил о любви с друзьями, а теперь там сидят чужие лица. «Эй, это же мое место у окна!» — хочется крикнуть, но язык не поворачивается. Вместо этого глотаешь