Джошуа Гроте

Лейтенант Виктор Светлов, в рваной шинели и с наганом за поясом, получает приказ от капитана Горбунова: взорвать железнодорожный узел под Псковом. В его группе — снайпер Мария, молчаливая девушка с винтовкой Мосина, и сапер Федор, вечно ковыряющийся в детонаторах. Ночью, пробираясь через болота, Федор ворчит: *"Опять грязь по колено, сапоги сгниют раньше, чем до моста дойдем"*. На рассвете натыкаются на сожженную деревню — среди пепла находят ребенка, спрятавшегося в колодце. Мария,
Представьте Берлин 1940-го: серое небо, страх в воздухе, как запах гари. Обычная пара — Отто и Анна. Работали, жили тихо, пока письмо не пришло. Сын… Нет, даже не тело вернули — просто строчки на бумаге. И всё, мир в одночасье рухнул. А что делать, когда боль такая, что даже дышать преступно? Молчать? Они не смогли. Вот так, с кулаками против танков, начали оставлять правду на обрывках — на скамейках, в подъездах. Смешно, да? Бумажки против гестапо. Но каждая — как нож в горле у системы. А
Знаешь, жил-то в деревне учитель Петр — ну обычный такой, с мелом у доски и смирными мыслями. 1941-й, война где-то гремит, а он себе твердит: "Главное — голову вниз, не рыпаться, авось пронесет". Как же, пронесет... А потом — бац! — наши отступили, и в село вкатили немцы. Сразу всё: комендантский час, оружие сдавать под расстрел, лица чужие на каждом углу. Петр-то свой старый берданчик в сенях закопал — думал, пересидит. Ну а как иначе? Он ж не солдат, математику детям объяснять